Желтые мокрые дни уходящей осени.
Привычно разноцветный ковер из опавших кленовых листьев, но я всякий раз удивляюсь, как много может быть оттенков желтого. Пятьдесят?
Даже хосты стали ярко желтые, а я бы о них так не подумала.
Я быстро шагала по своим делам, но остановилась в заброшенном детском садике, который власти почему-то отдали фонду соцстраха. Я думала о том, что здесь могла бы уютно расположиться детская изобразительная студия. И я фотографировала эти листья в глупой надежде, что этими снимками могу остановить приближающуюся зиму.
Но вот зарядил холодный осенний дождь, и мне уже не хочется никуда идти. После стремительно пролетающих летне-осенних недель, дни поздней осени тянутся непривычно сонно и лениво.
Мысли бродят и вытаскивают из уголков памяти воспоминания и несбывшиеся мечты.
В школе я любила гулять осенью, одна, в Ботаническом саду, под дождем, и громко вслух декламировать стихотворения.
А сейчас уже нет, не читаю вслух.
Проза, только проза жизни.
Что приготовить из перцев, которые вот уже две недели лежат завернутые в пакете, увядают, но упорно не желают краснеть?Может быть перечную пасту, айвар, или лютеницу?
А пока я буду думать, перцы уже приготовятся.
Два противня с перцами сложила на бумагу, отправила в духовку, разогретую до 250 град, под гриль на 25 минут. В середине запекания один раз перцы перевернула.
Переложила перцы в кастрюлю, накрыла крышкой и оставила остывать.
К сладким перцам добавила 2 стручка жгучего перца, очищенного от семян.
Примерно через час села к телевизору, поставила перед собой пару мисок и принялась чистить перцы от шкурок и семян.
Дед сидел рядом и начистил мне большую головку чеснока.
В готовый перец я насыпала три чайные ложки соли, 2 чайные ложки сахара, влила 6 столовых ложек оливкового масла и 1 столовую ложку яблочного уксуса.
Измельчила перец с чесноком в пасту с помощью погружного блендера.
Откорректировала на соль-сахар.
Желтый цвет не всегда бывает аппетитным, поэтому добавила к пасте 1 столовую ложку копченой паприки и еще раз взбила блендером.
Довела массу до кипения, немного подержала на среднем огне, помешивая.
В стерилизованные баночки разложила перечную массу, стерилизовала в аэрогриле 15 минут при 180 град.
Зимой эту пасту можно будет добавлять практически в любые блюда.
Но пока до настоящей зимы еще далеко, я уберу баночки в подвал.
А рано утром открою пошире окно, и буду вдыхать тленный, туманный запах осени.
И вспомню те самые школьные стихи.
Смерть поэта
Отмщенье, государь, отмщенье!
Паду к ногам твоим:
Будь справедлив и накажи убийцу,
Чтоб казнь его в позднейшие века
Твой правый суд потомству возвестила,
Чтоб видел злодеи в ней пример.
Погиб поэт!- невольник чести —
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде… и убит!
Убит!.. К чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь… Он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Его убийца хладнокровно
Навел удар… спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?… издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
И он убит — и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..
И прежний сняв венок — они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он — с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
_____________________
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!