Запах моря и солнца, помидоров и базилика, овечьего сыра пекорино. А еще нежнейшее говяжье мясо в густом соусе с травами. И это тефтели? Немного необычно, правда!
Этот чуть измененный рецепт я раздобыла из "Большой коллекции кулинарных рецептов" средиземноморской кухни.
Для приготовления фарша я взяла
800 гр. говядины
2 луковицы
200 гр. хлебных крошек
0,5 стакана молока
400 гр натертого сыра пекорино
2 яйца
4 стол. ложки мелко нарезанной петрушки
4 продавленных зубчика чеснока
1 ч.л. соли
щепотка черного молотого перца
2 стол. л. сухого базилика
Для соуса
2 мелко порезанные луковицы
оливковое масло для жарки
600 гр. консервированных томатов
горсть мелко порезанной зелени
листики базилика
Готовим фарш. Прокручиваем говядину и лук на мясорубке.
nbsp; 
Хлебные крошки смешиваем с молоком.
В глубокой миске соединяем фарш, размоченные в молоке хлебные крошки, яйца, натертый сыр, зелень, чеснок, морскую соль, перец и базилик.
Тщательно вымешиваем фарш и формируем шарики размером с грецкий орех.
Для приготовления соуса жарю лук на оливковом масле
Добавляю помидоры, зелень, 1 стол. ложку сухого базилика, соль и перец по вкусу. Тушу овощи 10 мин на среднем огне.
Укладываю шарики тефтелей в соус в один слой.
Тушить 20 мин под закрытой крышкой, периодически осторожно переворачвая.
Готовые тефтели нужно подавать горячими. Они очень ароматные, сочные, вкусные.
Я наслаждаюсь вкусом и вспоминаю запахи средиземного моря.
Ир, ну что ты за искусительница?
скажи мне, что дает сыр в фарше? насколько это оправдано?
Конкретно этот сыр — пекорино — ароматный, терпкий, яркий вкус. Склеивает фарш вместо муки. Спокойно можно заменить другим сыром, но поскольку рецепт средниземноморский, то в этом изюминка. А я не искусительница. Я обжора:)
ох… а мне придется перестроить свою систему питания и ограничиться в еде…
Я это говорю себе каждый день:) Последний раз!
ну, я дожилась, что мне это сказал врач 🙂
А ты врачу денежку дай, и он разрешит:)
кто б дал денежек моему туловищу и поджелудочной железе 🙂 может тогда они угомонятся 🙂
Ир, ну что ты за искусительница?
скажи мне, что дает сыр в фарше? насколько это оправдано?
Конкретно этот сыр — пекорино — ароматный, терпкий, яркий вкус. Склеивает фарш вместо муки. Спокойно можно заменить другим сыром, но поскольку рецепт средниземноморский, то в этом изюминка. А я не искусительница. Я обжора:)
ох… а мне придется перестроить свою систему питания и ограничиться в еде…
Я это говорю себе каждый день:) Последний раз!
ну, я дожилась, что мне это сказал врач 🙂
А ты врачу денежку дай, и он разрешит:)
кто б дал денежек моему туловищу и поджелудочной железе 🙂 может тогда они угомонятся 🙂
Ого!
Это ты деликатесный Pecorino по цене более 2 тысячи рублей зафигачила в фарш?!:)
http://demo.utkonos.ru/item/0/8782/
Красиво жить не запретишь:)
Я зафигачила типа пармезан (но по рецепту надо пекорино)!
А вообще можно любой другой твердый сыр, если не следовать итальянским традициям:)
Дык ты поосторожнее, я чуть в обморок не упал:)
Ну, пармезан куда ни шло, и он вообще-то температуру держит.
Откуда у нынешнего бизнесмена 2000 руб на сыр, это так, мираж:)
Эта картинка зрелого сыра, а молодой овечий сыр не такой дорогой!
Пекорино разные бывают.
Некоторые вызревают за 2 недели, некоторые 10 месяцев.
http://www.cucinaitaliana.ru/encyclopedia/pecorino.html
Там у итальянцев не написано, какой именно нужно в тефтели класть?
Ну вот, я же говорю, ты самый зрелый выбрал — он очень пикантный!
Нужен молодой, не зрелый. А в книжке написано просто — пекарино:)
PS Я, когда каталась в Италии, купила такой сыр и оставила у друзей в номере, они меня на следующее утро чуть не убили:)
нет, не самый зрелый, есть и 2-х летней и более выдержки.
А насчёт того, что чуть из-за запаха не убили — помнишь у Джерома «Трое в лодке»
«… один мой друг купил как-то в Ливерпуле пару сыров. Чудесные это были сыры — выдержанные, острые, с запахом в двести лошадиных сил. Он распространялся минимум на три мили, а за двести ярдов валил человека с ног. Я как раз был тогда в Ливерпуле, и мой друг попросил меня, если я ничего не имею против, отвезти его покупку в Лондон. Он сам вернется туда только через день-два, а этот сыр, как ему кажется, не следует хранить
особенно долго.
— С удовольствием, дружище, — ответил я. — С удовольствием.
Я заехал за сыром и увез его в кэбе. Это была ветхая колымага,влекомая кривоногим запаленным лунатиком, которого его хозяин в минуту увлечения, разговаривая со мной, назвал лошадью. Я положил сыр наверх, и мы тронулись со скоростью, которая сделала бы честь самому быстрому паровому катку в мире. Все шло весело, как на похоронах, пока мы не повернули за угол. Тут ветер ударил запахом сыра прямо в ноздри нашему рысаку. Это пробудило его, и, фыркнув от ужаса, он ринулся вперед с резвостью трех миль в час. Ветер продолжал дуть в его сторону, и мы еще не достигли конца улицы, как наш конь уже стлался по земле, делая почти четыре мили в час и оставляя за флагом всех калек и толстых пожилых дам.»
ну и т.д. там интересная история:)
Да, подзабыла. Ржу на весь дом:) Спасибо, порадовал!!!
Тогда вот тебе продолжение истории.
И ссылка на книгу
http://lib.ru/JEROM/troe_w_lodke.txt
Прочитай, хорошо поднимает настроение:)
Чтобы остановить его у вокзала, потребовались усилия двух носильщиков
и возницы. Я думаю, что даже они не могли бы это сделать, если бы одному из
носильщиков не пришло в голову накинуть на морду лошади носовой платок и
зажечь у нее под носом кусок оберточной бумаги.
Я взял билет и, гордо неся свои сыры, вышел на платформу; народ
почтительно расступался передо мной. Поезд был битком набит, и мне пришлось
войти в отделение, где уже и так сидело семь человек пассажиров. Один
сварливый старый джентльмен запротестовал было, но я все же вошел, положил
свои сыры в сетку, втиснулся на скамью и с приятной улыбкой сказал, что
сегодня тепло. Прошло несколько минут, и старый джентльмен начал беспокойно
ерзать на месте.
— Здесь очень душно, — сказал он.
— Совершенно нечем дышать, — подтвердил его сосед.
Потом оба потянули носом и, сразу попав в самую точку, встали и молча
вышли. После них поднялась старая дама и сказала, что стыдно так обращаться
с почтенной замужней женщиной. Она взяла чемодан и восемь свертков и ушла.
Четыре оставшихся пассажира некоторое время продолжали сидеть, но потом
какой-то сумрачный господин в углу, принадлежавший, судя по одежде и
внешнему облику, к классу гробовщиков, сказал, что ему невольно вспомнились
мертвые дети. Тут остальные три пассажира сделали попытку выйти из двери
одновременно и ушиблись об косяки.
Я улыбнулся мрачному джентльмену и сказал, что мы, кажется, останемся
в отделении вдвоем. Он добродушно засмеялся и заметил, что некоторые люди
любят поднимать шум из-за пустяков. Но когда мы тронулись, он тоже пришел в
какое-то подавленное состояние, так что по приезде в Кру я предложил ему
пойти со мной выпить. Он согласился, и мы с трудом пробились в буфет, где с
четверть часа кричали, стучали ногами и махали зонтиками. Наконец к нам
подошла барышня и спросила, чего бы мы хотели.
— Что будем пить? — обратился я к моему спутнику.
— Мне, пожалуйста, на полкроны чистого бренди, мисс, — сказал он.
А потом, выпив свое бренди, он незаметно удалился и сел в другой
вагон, что я расценил как низость.
От Кру я ехал в отделении один, хотя поезд был набит до отказа. Когда
он подходил к станциям, публика, видя пустое купе, бросалась к дверям.
«Сюда, Мария, иди сюда, масса мест!» — «Прекрасно, Том, мы сядем здесь!» И
они бежали, таща свои тяжелые чемоданы, и толкались у дверей, чтобы войти
первыми. Кто-нибудь открывал дверь и поднимался на ступеньки, но сейчас же,
шатаясь, падал на руки соседа. За ним входили остальные и, потянув носом,
тут же соскакивали и втискивались в другие вагоны или доплачивали разницу и
ехали в первом классе.
С Юстонского вокзала я отвез сыры на квартиру моего приятеля. Его
жена, войдя в комнату, понюхала воздух и спросила:
— Что случилось? Скажите мне все, даже самое худшее.
Я ответил:
— Это сыр. Том купил его в Ливерпуле и просил меня привезти его к вам.
Надеюсь, вы понимаете, — прибавил я, — что сам я здесь ни при чем.
Она сказала, что уверена в этом, но что, когда Том вернется, она с ним
еще поговорит.
Мой приятель задержался в Ливерпуле дольше, чем думал. Когда прошло
три дня и он не вернулся, его жена явилась ко мне. Она спросила:
— Что говорил Том насчет этих сыров?
Я ответил, что он рекомендовал держать их в не очень сухом месте и
просил, чтобы никто к ним не прикасался.
— Сомнительно, чтобы кто-нибудь прикоснулся к ним, — сказала жена
Тома. — А он их нюхал?
Я выразил предположение, что да, и прибавил, что он, видимо, очень
дорожит этими сырами.
— Как вы думаете, Том очень огорчится, если я дам кому-нибудь соверен
и попрошу унести эти сыры и закопать их в землю? — спросила жена Тома.
Юр, я смеялась, до последней фразы. Это ты намекаешь на тефтели?
Никаких намёков, Ирочка, это написано около 100 лет назад:)
продолжение.
Я ответил, что, по моему мнению, он после этого ни разу больше не
улыбнется.
Ей пришла в голову новая идея. Она сказала:
— Не согласитесь ли вы подержать их у себя до приезда Тома? Позвольте
мне прислать их к вам.
— Сударыня, — ответил я, — что касается меня лично, то я люблю запах
сыра и путешествие с этими сырами из Ливерпуля всегда буду вспоминать как
счастливое завершение приятного отпуска. Но на нашей земле приходится
считаться с другими. Дама, под кровом которой я имею честь обитать, — вдова
и, насколько я знаю, сирота. Она энергично, я бы даже сказал —
красноречиво, возражает против того, чтобы ее, по ее выражению, «обижали».
Наличие в ее доме сыров вашего мужа — я это инстинктивно чувствую — она
воспримет как обиду. А я не допущу, чтобы про меня говорили, будто я обижаю
вдов и сирот.
— Прекрасно, — сказала жена Тома и встала. — Тогда мне остается одно:
я заберу детей и перееду в гостиницу на то время, пока этот сыр не будет
съеден. Я отказываюсь жить с ним под одной кровлей.
Она сдержала слово и оставила квартиру на попечение служанки.
Последняя, на вопрос, может ли она выносить этот запах, ответила: «Какой
запах?» — а когда ее подвели близко к сыру и предложили хорошенько
понюхать, сказала, что чувствует легкий запах дыни. Из этого был сделан
вывод, что такая атмосфера не принесет служанке особого вреда, и ее
оставили в квартире.
Счет из гостиницы составил пятнадцать гиней, и мой приятель, подытожив
все расходы, выяснил, что сыр обошелся ему по восемь шиллингов и шесть
пенсов фунт. Он сказал, что очень любит съесть иногда кусочек сыра, но что
это ему не по средствам, и решил от него избавиться. Он выбросил сыр в
канал, но его пришлось оттуда выудить, так как лодочники подали жалобу. Они
сказали, что им делается дурно. После этого мой приятель в одну темную ночь
отнес свой сыр в покойницкую при церкви. Но коронер [Коронер — следователь,
производящий дознание в случаях скоропостижной смерти, позволяющей
заподозрить убийство.] обнаружил сыр и поднял ужасный шум. Он сказал, что
это заговор, имеющий целью лишить его средств к существованию путем
оживления мертвецов.
В конце концов мой приятель избавился от своего сыра: он увез его в
один приморский город и закопал на пляже. Это создало городу своеобразную
славу. Приезжие говорили, что только теперь заметили, какой там бодрящий
воздух, и еще много лет подряд туда толпами съезжались слабогрудые и
чахоточные.
Поэтому, хоть я и очень люблю сыр, но считаю, что Джордж был прав,
отказываясь взять его с собою.
Браво, Дж.К.Дж!
Рад, что повеселил тебя:)
Ого!
Это ты деликатесный Pecorino по цене более 2 тысячи рублей зафигачила в фарш?!:)
http://demo.utkonos.ru/item/0/8782/
Красиво жить не запретишь:)
Я зафигачила типа пармезан (но по рецепту надо пекорино)!
А вообще можно любой другой твердый сыр, если не следовать итальянским традициям:)
Дык ты поосторожнее, я чуть в обморок не упал:)
Ну, пармезан куда ни шло, и он вообще-то температуру держит.
Откуда у нынешнего бизнесмена 2000 руб на сыр, это так, мираж:)
Эта картинка зрелого сыра, а молодой овечий сыр не такой дорогой!
Пекорино разные бывают.
Некоторые вызревают за 2 недели, некоторые 10 месяцев.
http://www.cucinaitaliana.ru/encyclopedia/pecorino.html
Там у итальянцев не написано, какой именно нужно в тефтели класть?
Ну вот, я же говорю, ты самый зрелый выбрал — он очень пикантный!
Нужен молодой, не зрелый. А в книжке написано просто — пекарино:)
PS Я, когда каталась в Италии, купила такой сыр и оставила у друзей в номере, они меня на следующее утро чуть не убили:)
нет, не самый зрелый, есть и 2-х летней и более выдержки.
А насчёт того, что чуть из-за запаха не убили — помнишь у Джерома «Трое в лодке»
«… один мой друг купил как-то в Ливерпуле пару сыров. Чудесные это были сыры — выдержанные, острые, с запахом в двести лошадиных сил. Он распространялся минимум на три мили, а за двести ярдов валил человека с ног. Я как раз был тогда в Ливерпуле, и мой друг попросил меня, если я ничего не имею против, отвезти его покупку в Лондон. Он сам вернется туда только через день-два, а этот сыр, как ему кажется, не следует хранить
особенно долго.
— С удовольствием, дружище, — ответил я. — С удовольствием.
Я заехал за сыром и увез его в кэбе. Это была ветхая колымага,влекомая кривоногим запаленным лунатиком, которого его хозяин в минуту увлечения, разговаривая со мной, назвал лошадью. Я положил сыр наверх, и мы тронулись со скоростью, которая сделала бы честь самому быстрому паровому катку в мире. Все шло весело, как на похоронах, пока мы не повернули за угол. Тут ветер ударил запахом сыра прямо в ноздри нашему рысаку. Это пробудило его, и, фыркнув от ужаса, он ринулся вперед с резвостью трех миль в час. Ветер продолжал дуть в его сторону, и мы еще не достигли конца улицы, как наш конь уже стлался по земле, делая почти четыре мили в час и оставляя за флагом всех калек и толстых пожилых дам.»
ну и т.д. там интересная история:)
Да, подзабыла. Ржу на весь дом:) Спасибо, порадовал!!!
Тогда вот тебе продолжение истории.
И ссылка на книгу
http://lib.ru/JEROM/troe_w_lodke.txt
Прочитай, хорошо поднимает настроение:)
Чтобы остановить его у вокзала, потребовались усилия двух носильщиков
и возницы. Я думаю, что даже они не могли бы это сделать, если бы одному из
носильщиков не пришло в голову накинуть на морду лошади носовой платок и
зажечь у нее под носом кусок оберточной бумаги.
Я взял билет и, гордо неся свои сыры, вышел на платформу; народ
почтительно расступался передо мной. Поезд был битком набит, и мне пришлось
войти в отделение, где уже и так сидело семь человек пассажиров. Один
сварливый старый джентльмен запротестовал было, но я все же вошел, положил
свои сыры в сетку, втиснулся на скамью и с приятной улыбкой сказал, что
сегодня тепло. Прошло несколько минут, и старый джентльмен начал беспокойно
ерзать на месте.
— Здесь очень душно, — сказал он.
— Совершенно нечем дышать, — подтвердил его сосед.
Потом оба потянули носом и, сразу попав в самую точку, встали и молча
вышли. После них поднялась старая дама и сказала, что стыдно так обращаться
с почтенной замужней женщиной. Она взяла чемодан и восемь свертков и ушла.
Четыре оставшихся пассажира некоторое время продолжали сидеть, но потом
какой-то сумрачный господин в углу, принадлежавший, судя по одежде и
внешнему облику, к классу гробовщиков, сказал, что ему невольно вспомнились
мертвые дети. Тут остальные три пассажира сделали попытку выйти из двери
одновременно и ушиблись об косяки.
Я улыбнулся мрачному джентльмену и сказал, что мы, кажется, останемся
в отделении вдвоем. Он добродушно засмеялся и заметил, что некоторые люди
любят поднимать шум из-за пустяков. Но когда мы тронулись, он тоже пришел в
какое-то подавленное состояние, так что по приезде в Кру я предложил ему
пойти со мной выпить. Он согласился, и мы с трудом пробились в буфет, где с
четверть часа кричали, стучали ногами и махали зонтиками. Наконец к нам
подошла барышня и спросила, чего бы мы хотели.
— Что будем пить? — обратился я к моему спутнику.
— Мне, пожалуйста, на полкроны чистого бренди, мисс, — сказал он.
А потом, выпив свое бренди, он незаметно удалился и сел в другой
вагон, что я расценил как низость.
От Кру я ехал в отделении один, хотя поезд был набит до отказа. Когда
он подходил к станциям, публика, видя пустое купе, бросалась к дверям.
«Сюда, Мария, иди сюда, масса мест!» — «Прекрасно, Том, мы сядем здесь!» И
они бежали, таща свои тяжелые чемоданы, и толкались у дверей, чтобы войти
первыми. Кто-нибудь открывал дверь и поднимался на ступеньки, но сейчас же,
шатаясь, падал на руки соседа. За ним входили остальные и, потянув носом,
тут же соскакивали и втискивались в другие вагоны или доплачивали разницу и
ехали в первом классе.
С Юстонского вокзала я отвез сыры на квартиру моего приятеля. Его
жена, войдя в комнату, понюхала воздух и спросила:
— Что случилось? Скажите мне все, даже самое худшее.
Я ответил:
— Это сыр. Том купил его в Ливерпуле и просил меня привезти его к вам.
Надеюсь, вы понимаете, — прибавил я, — что сам я здесь ни при чем.
Она сказала, что уверена в этом, но что, когда Том вернется, она с ним
еще поговорит.
Мой приятель задержался в Ливерпуле дольше, чем думал. Когда прошло
три дня и он не вернулся, его жена явилась ко мне. Она спросила:
— Что говорил Том насчет этих сыров?
Я ответил, что он рекомендовал держать их в не очень сухом месте и
просил, чтобы никто к ним не прикасался.
— Сомнительно, чтобы кто-нибудь прикоснулся к ним, — сказала жена
Тома. — А он их нюхал?
Я выразил предположение, что да, и прибавил, что он, видимо, очень
дорожит этими сырами.
— Как вы думаете, Том очень огорчится, если я дам кому-нибудь соверен
и попрошу унести эти сыры и закопать их в землю? — спросила жена Тома.
Юр, я смеялась, до последней фразы. Это ты намекаешь на тефтели?
Никаких намёков, Ирочка, это написано около 100 лет назад:)
продолжение.
Я ответил, что, по моему мнению, он после этого ни разу больше не
улыбнется.
Ей пришла в голову новая идея. Она сказала:
— Не согласитесь ли вы подержать их у себя до приезда Тома? Позвольте
мне прислать их к вам.
— Сударыня, — ответил я, — что касается меня лично, то я люблю запах
сыра и путешествие с этими сырами из Ливерпуля всегда буду вспоминать как
счастливое завершение приятного отпуска. Но на нашей земле приходится
считаться с другими. Дама, под кровом которой я имею честь обитать, — вдова
и, насколько я знаю, сирота. Она энергично, я бы даже сказал —
красноречиво, возражает против того, чтобы ее, по ее выражению, «обижали».
Наличие в ее доме сыров вашего мужа — я это инстинктивно чувствую — она
воспримет как обиду. А я не допущу, чтобы про меня говорили, будто я обижаю
вдов и сирот.
— Прекрасно, — сказала жена Тома и встала. — Тогда мне остается одно:
я заберу детей и перееду в гостиницу на то время, пока этот сыр не будет
съеден. Я отказываюсь жить с ним под одной кровлей.
Она сдержала слово и оставила квартиру на попечение служанки.
Последняя, на вопрос, может ли она выносить этот запах, ответила: «Какой
запах?» — а когда ее подвели близко к сыру и предложили хорошенько
понюхать, сказала, что чувствует легкий запах дыни. Из этого был сделан
вывод, что такая атмосфера не принесет служанке особого вреда, и ее
оставили в квартире.
Счет из гостиницы составил пятнадцать гиней, и мой приятель, подытожив
все расходы, выяснил, что сыр обошелся ему по восемь шиллингов и шесть
пенсов фунт. Он сказал, что очень любит съесть иногда кусочек сыра, но что
это ему не по средствам, и решил от него избавиться. Он выбросил сыр в
канал, но его пришлось оттуда выудить, так как лодочники подали жалобу. Они
сказали, что им делается дурно. После этого мой приятель в одну темную ночь
отнес свой сыр в покойницкую при церкви. Но коронер [Коронер — следователь,
производящий дознание в случаях скоропостижной смерти, позволяющей
заподозрить убийство.] обнаружил сыр и поднял ужасный шум. Он сказал, что
это заговор, имеющий целью лишить его средств к существованию путем
оживления мертвецов.
В конце концов мой приятель избавился от своего сыра: он увез его в
один приморский город и закопал на пляже. Это создало городу своеобразную
славу. Приезжие говорили, что только теперь заметили, какой там бодрящий
воздух, и еще много лет подряд туда толпами съезжались слабогрудые и
чахоточные.
Поэтому, хоть я и очень люблю сыр, но считаю, что Джордж был прав,
отказываясь взять его с собою.
Браво, Дж.К.Дж!
Рад, что повеселил тебя:)